Они встретились случайно в баре аэропорта Кеннеди.
– Джимми? Джимми Маккэнн?
Сколько воды утекло после их последней встречи на выставке в Атланте! С тех пор Джимми несколько располнел, но был в отличной форме.
– Дик Моррисон?
– Точно. Здорово выглядишь. – Они пожали руки.
– Ты тоже, – сказал Маккэнн, но Моррисон знал, что это
неправда. Он слишком много работал, ел и курил.
– Кого-нибудь встречаешь, Джимми?
– Нет. Лечу в Майами на совещание.
– Все еще работаешь в фирме «Крэгер и Бартон»?
– Я теперь у них вице-президент.
– Вот это да! Поздравляю! Когда тебя назначили? – Моррисон
попробовал убедить себя, что желудок у него схватило не от зависти.
– В августе. До этого в моей жизни произошли большие изменения. Это может тебя заинтересовать.
– Разумеется, мне очень интересно.
– Я был в поганой форме, – начал Маккэнн. – Неурядицы с женой,
отец умер от инфаркта, меня начал мучать жуткий кашель. Как-то в мой кабинет зашел Бобби Крэгер и энергично, как бы по-отцовски, поговорил со мной. Помнишь эти разговоры?
– Еще бы! – Моррисон полтора года проработал у Крэгера и Бартона, а потом перешел в агенство «Мортон». – «Или возьми себя в руки, или пошел вон».
Маккэнн рассмеялся.
– Ты же знаешь. Доктор мне сказал: «У вас язва в начальной
стадии, бросайте курить». С тем же успехом он мог сказать мне:
«Бросайте дышать! «
Моррисон с отвращением посмотрел на свою сигарету и погасил ее, зная, что тут же закурит новую.
– И ты бросил курить?
– Бросил. Сначала даже не думал, что смогу: курил украдкой при
первой возможности. Потом встретил парня, который рассказал мне про корпорацию на Сорок шестой улице. Это настоящие специалисты. Терять мне было нечего – я пошел к ним. С тех пор не курю.
– Они пичкали тебя какими-то препаратами?
– Нет. – Маккэнн достал бумажник и начал в нем рыться. – Вот.
Помню, она у меня где-то завалялась. Он положил на стойку визитную карточку:
К О Р П О Р А Ц И Я
«БРОСАЙТЕ КУРИТЬ»
Остановитесь! Ваше здоровье улетучивается с дымом!
237 Ист, Сорок шестая улица.
Лечение по предварительной договоренности.
– Хочешь, оставь себе, – сказал Маккэнн. – Они тебя вылечат.
Даю гарантию.
– Как?
– Не имею права говорить – есть такой пункт в контракте,
который с ними подписываешь. Во время первой беседы они тебе все расскажут. Девяносто восемь процентов их клиентов бросают курить.
– Ты, наверно, растолстел, как бросил курить? – спросил Моррисон, и ему показалось, что Джимми Маккэнн как-то сразу помрачнел.
– Даже слишком. Но я согнал лишний вес…
– Рейс двести шесть, – объявил громкоговоритель.
– Мой, – сказал Маккэнн и поднялся. – Подумай, Дик.
Он пошел через толпу к эскалаторам. Моррисон взял карточку,
задумчиво изучил, спрятал в бумажник и забыл про нее.
Через месяц карточка выпала из бумажника Моррисона на стойку другого бара. Дела на работе шли неважно. Откровенно говоря, дела были ни к черту. Моррисон еще раз прочел адрес на карточке – корпорация находилась в двух кварталах, стоял солнечный прохладный октябрьский день; может, ради смеха…
Корпорация «Бросайте курить» помещалась в новом здании, в таких домах арендная плата за кабинет, наверно, равнялась годовой зарплате Моррисона. По указателю в вестибюле он понял, что «Бросайте курить» занимает целый этаж, значит, деньги у них есть, причем очень большие.
Он поднялся на лифте. В элегантной приемной сидела секретарша.
– Один мой друг дал мне эту визитную карточку. Он вас очень
хвалил.
Она улыбнулась и вставила анкету в пишущую машинку:
– Ваше имя и фамилия? Адрес? Женаты?
– Да.
– Дети есть?
– Один ребенок. – Он подумал об Элвине и слегка нахмурился.
Его сын был умственно отсталым и жил в специальном интернате в Нью-Джерси.
– Кто порекомендовал вам обратиться сюда, мистер Моррисон?
– Джеймс Маккэнн. Мы с ним вместе учились.
– Присядьте, пожалуйста. У нас сегодня много народу.
Он сел между женщиной в строгом голубом костюме и молодым
человеком в твидовом пиджаке, достал пачку сигарет, увидел, что вокруг нет пепельниц и спрятал сигареты. Если они заставят долго ждать, можно даже будет стряхнуть пепел на их шикарный коричневый ковер. Его вызвали через пятнадцать минут вслед за женщиной в голубом костюме. Коренастый мужчина с такими белоснежными волосами, что они казались париком, любезно пожал ему руку и сказал:
– Пойдемте со мной, мистер Моррисон. Он повел Моррисона по коридору мимо закрытых дверей, одну из которых открыл своим ключом. Комната обставлена по-спартански: стол и два стула. В стене за столом, очевидно, проделано небольшое окошко, его закрывает короткая зеленая занавеска. На стене слева от Моррисона картина: высокий седой человек с листком бумаги в руке. Лицо его показалось Моррисону знакомым.
– Меня зовут Вик Донатти, – сказал коренастый. – Если согласитесь пройти наш курс, я буду заниматься с вами.
– Рад познакомиться. – Моррисону ужасно хотелось курить.
– Садитесь.
Донатти положил на стол заполненную машинисткой анкету и
достал из ящика стола новую:
– Вы действительно хотите бросить курить?
Моррисон откашлялся, положил ногу на ногу.
– Да.
– Подпишите вот эту бумагу. – Он протянул бланк Моррисону. Тот
быстро пробежал его глазами: нижеподписавшийся обязуется не разглашать методы, и так далее.
Моррисон нацарапал свою фамилию.
– Отлично, – сказал Днатти. – Мы тут не занимаемся
пропагандой, мистер Моррисон. Нас не интересует, почему вы хотите бросить курить. Мы люди деловые, никаких лекарств и препаратов не применяем. Не надо садиться на особую диету. А деньги заплатите, когда год не будете курить. Кстати, как дела у мистера Маккэнна? Все в порядке?
– Да.
– Прекрасно. А сейчас… несколько личных вопросов, мистер
Моррисон. Ответы, естественно, останутся в тайне. Как зовут вашу жену?
– Люсинда Моррисон. Девичья фамилия Рэмзи.
– Вы ее любите?
– Да, конечно.
– Вы ссорились с ней? Какое-то время жили врозь?
– Какое это имеет отношение к тому, что я собираюсь бросить
курить?
– Имеет. Отвечайте на мои вопросы.
– Ничего подобного не было. – Хотя, подумал Моррисон, в
последнее время отношения между ними испортились.
– У вас один ребенок?
– Да. Его зовут Элвин, он в частной школе.
– В какой?
– Этого я вам не скажу, – угрюмо выдавил Моррисон.
– Хорошо, – любезно согласился Донатти и обезоруживающе
улыбнулся. – Завтра на первом сеансе курса я отвечу на все ваши вопросы. Сегодня можете курить. С завтрешнего дня вы не выкурите ни одной сигареты. Это мы вам гарантируем.
На следующий день, ровно в три, Донатти ждал его, он пожал Моррисону руку и улыбнулся хищной улыбкой.
– Рад, что вы пришли. Многие перспективные клиенты не приходят после первого разговора. Мне доставит большое удовольствие работать с вами. У вас есть сигареты?
– Да.
– Давайте их сюда.
Пожав плечами, Моррисон отдал Донатти пачку. В ней все равно
оставалось две или три сигареты.
Донатти положил пачку на стол и начал бить по ней кулаком. Удары громко отдавались в комнате. В конце концов стук прекратился. Донатти взял то, что осталось от пачки и выбросил в мусорную корзину.
– Вы не представляете себе, какое я получаю удовольствие от этого все три года, что работаю здесь.
– В вестибюле здания есть киоск, где можно купить любые сигареты, – мягко сказал Моррисон.
– Совершенно верно. Ваш сын, Элвин Доус Моррисон, находится в Пэтерсоновской школе для умственно отсталых детей. Он родился с травмой мозга и никогда не станет нормальным. Ваша жена…
– Как вы это узнали? – пролаял Мориссон. – Какое вы имеете право…
– Мы многое знаем о вас, но как я говорил, все останется в тайне.
– Я ухожу, – с трудом сказал Моррисон и поднялся.
– Посидите еще.
Моррисон внимательно посмотрел на Донатти – тот был спокоен.
Казалось, что происходящее даже забавляет его, и он наблюдал подобные сцены сотни раз.
– Объясните мне, что это за курс лечения? – спросил Моррисон.
– Одну минутку. Подойдите, пожалуйста, сюда. – Донатти встал и
отодвинул зеленую занавеску, которую Моррисон заметил еще накануне. За прямоугольным окошком – пустая комната. Правда, на полу кролик ел из миски хлебные шарики.
– Красивый кролик, – заметил Моррисон.
– Конечно. Понаблюдайте за ним.
Донатти нажал кнопку – кролик прекратил есть и запрыгал как
сумасшедший. Когда он касался пола, казалось, его подбрасывало еще выше, шерсть встала дыбом, глаза были дикими.
– Прекратите! Вы же убьете его током!
Донатти отпустил кнопку.
– Ну что вы, это очень слабый заряд. Посмотрите на кролика.
Если бить его током, когда он ест, животное быстро свяжет эти ощущения: еда – боль. Тряхнуть его током еще несколько раз – кролик умрет от голода перед миской с едой.
Тут Моррисона осенило – он пошел к двери.
– Не надо, большое спасибо.
Дверь оказалась заперта.
– Присядьте, мистер Моррисон.
– Отоприте дверь, или я вызову полицию быстрее, чем вы скажете
слово «Курите! «
– Сядьте. – Это было сказано жутким ледяным тоном.
Моррисон посмотрел на Донатти, заглянул в его страшные
затуманенные карие глаза и подумал: «Господи, я же заперт в комнате с психом». Никогда в жизни ему так не хотелось курить.
– Я подробнее расскажу вам о курсе лечения, – сказал Донатти.
– Вы не понимаете, – возразил Моррисон с деланым спокойствием.
– Мне не нужен ваш курс.
– Нет, мистер Моррисон, это вы не понимаете. У вас уже нет выбора. Я не обманул вас, когда сказал, что курс лечения уже начался. Мне казалось, вы все поняли.
– Вы сумасшедший?
– Нет, я деловой человек. Курс лечения…
– Валяйте, – бросил Моррисон. – Только поймите: как только я
отсюда выйду, я куплю пять пачек сигарет и выкурю их по дороге в полицию. – Он внезапно заметил, что грызет ноготь большого пальца.
– Как вам будет угодно. Но мне кажется, вы передумаете, когда я вам все объясню. В первый месяц наши люди будут следить за вами. Вы заметите некоторых, но не всех. За вами будут следить постоянно. Если они увидят, что вы закурили, то сообщат об этом.
– И меня привезут сюда, и посадят вместо кролика. – Моррисон пытался говорить с сарказмом, но неожиданно ощутил дикий страх.
– Нет, – ответил Доннати. – Вместо кролика посадят вашу жену.
Моррисон тупо посмотрел на него.
Донатти улыбнулся.
– А вы будете смотреть в окошко.
По словам Донатти, корпорацию «Бросайте курить» основал
человек, изображенный на картине, который чрезвычайно успешно занимался традиционными делами своей «семьи» – игральными автоматами, подпольной лотереей, торговлей наркотиками. Морт Минелли по кличке Трехпалый был заядлым курильщиком – выкуривал по три пачки в день. Листок бумаги, который он держит в руке на картине – окончательный диагноз врача: рак легких. Морт умер в 1970 году, передав все деньги «семьи» корпорации «Бросайте курить».
Курс лечения оказался до ужаса прост. Первое нарушение – и Синди привозят, как выразился Донатти, в «крольчатник». Второе нарушение – и там оказывается сам Моррисон. Третье – током бьют их обоих вместе. Четвертое влечет за собой более суровое наказание: в школу к Эльвину придет человек…
– Представьте себе, – улыбаясь говорил Донатти, – как ужасно будет мальчику. Он не поймет никаких объяснений. До него только дойдет, что его больно бьют из-за того, что папа плохой. Поймите меня правильно: я уверен, этого не случится. К сорока процентам наших клиентов мы не применяем никаких дисциплинарных мер, и только десять процентов допускают три нарушения. Пятое нарушение – вас с женой в «крольчатник», вашего сына изобьют во второй раз, а жену в первый.
Не понимая, что он делает, Моррисон бросился через стол на Донатти. Тот, хотя и сидел в ленивой, расслабленной позе, действовал с удивительной быстротой: отодвинулся вместе со стулом назад и ударил Моррисона в живот ногами.
– Сядьте, мистер Моррисон, – благожелательно сказал он. – Поговорим как благоразумные люди.
Когда Моррисон отдышался, он сел на стул, как и просил Донатти.
Существует десять градаций наказаний, объяснял Донатти. Шестая, седьмая и восьмая провинность – сила тока возрастает, а избиения становятся все ужаснее. Когда Моррисон закурит в девятый раз, его сыну сломают обе руки.
– А в десятый раз? – пересохшими губами спросил Моррисон.
Донатти печально покачал головой.
– В этом случае мы сдаемся. Вы войдете в два процента
клиентов, которых нам не удалось убедить. – Донатти открыл один из ящиков стола и достал «Кольт-45» с глушителем. – Но даже эти два процента никогда не закурят. Мы это гарантируем.
– Что с тобой? – спросила жена.
– Вроде ничего… я бросил курить.
– Когда? Пять минут назад? – засмеялась она.
– С трех часов дня.
– Прекрасно. Почему ты решил бросить курить?
– Я должен думать о тебе… и об Элвине.
Ее глаза расширились – Дик редко говорил о сыне.
– Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином благодарны тебе за заботу о нас.
– Я думаю, что больше курить не буду, – сказал он и вспомнил глаза Донатти, – затуманенные глаза убийцы.
Ночью он спал плохо, а в три часа проснулся окончательно. Ему показалось, что у него жар, так ему хотелось закурить. Он спустился в кабинет, открыл верхний ящик стола, как завороженный уставился на коробку с сигаретами и облизнул губы.
Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти. В течение последующих двух месяцев за ним будут следить по восемнадцать часов в сутки. Четвертый месяц (именно тогда большинство клиентов закуривают) снова двадцать четыре часа в сутки. Затем до конца года по двенадцать часов в сутки. Потом? До коца его жизни слежка будет возобновляться.
ДО КОНЦА ЖИЗНИ…
– Мы можем проверять вас через каждый месяц, – сказал Донатти.
– Или через день. Или через два года организуем круглосуточную недельную слежку. Вы об этом знать не будете.
Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклял Донатти, а самые страшные проклятия слал Джимми Маккэнну. Подлец, ведь все знал! У Моррисона задрожали руки, так хотелось схватить за горло Джимми Маккэнна.
Моррисон взял сигарету. Что это за шорох в стенном шкафу?
Конечно, показалось. А если в той комнате окажется Синди?
Он напряженно прислушивался, все тихо. Надо только подойти к стенному шкафу и распахнуть дверцу. Ему стало очень страшно при одной мысли, что может там оказаться. Моррисон лег в постель, но сон еще долго не приходил.
Сцены из жизни Ричарда Моррисона, октябрь – ноябрь:
.. Моррисон встречает в баре «Джек Дэмпси» приятеля, тот предлагает ему закурить. Моррисон крепче сжимает в руке стакан.
– Я бросил.
Приятель смеется.
– Больше недели не продержишься.
… Моррисон ждет утреннюю электричку, смотрит на молодого человека в синем костюме. Он видит его здесь почти каждое утро. … Моррисон приезжает к сыну, привозит ему в подарок большой мяч, который пищит, если на него нажать. Слюнявый восторженный поцелуй Элвина почему-то не так противен, как раньше. Крепко обнимая сына, он понимает то, что Донатти и компания поняли раньше: любовь сильнее тяги к курению.
… И вот Моррисон застревает в туннеле, в гигантской автомобильной пробке. Темно. Рев клаксонов, вонь выхлопных газов, рычание неподвижных машин. Внезапно Моррисон открывает перчаточный ящик, видит пачку сигарет, достает одну и закуривает. Если что-то случится, Синди виновата сама, дерзко говорит он себе. Я же ее просил выкинуть все сигареты.
Первая затяжка – он кашляет как заведенный. От второй начинают слезиться глаза. Третья – у него кружится голова, он готов потерять сознание; жуткая штука, думает он. И сразу без перехода: боже мой, что я делаю?
Сзади загудели клаксоны. Он гасит сигарету в пепельнице и едет домой.
– Синди, это я, – позвал он.
Никто не ответил.
Зазвонил телефон. Моррисон поспешно схватил трубку:
– Синди? Ты где?
– Здравствуйте, мистер Моррисон, – раздался бодрый деловой
голос Донатти. – Мне кажется, нам надо обсудить один вопрос. Вы сможете зайти к нам в пять?
– Моя жена у вас?
– Да, разумеется, – снисходительн роняет Донатти.
– Послушайте, отпустите ее, – сбивчиво бормочет Моррисон. Это
больше не повторится. Я затянулся всего три раза – это было ужасно, я не получил никакого удовольствия!
– Жаль. Значит, я могу рассчитывать, что вы придете в пять?
– Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, – сказала в селектор секретарша и кивнула Моррисону.
– Проходите.
Донатти ждал его в коридоре вместе с гориллообразным человеком
в майке с надписью «Улыбайтесь» и револьвером в руке.
– Послушайте, – сказал Моррисон, – мы же можем договориться. Я заплачу вам. Я…
– Заткнись, – отрезал гориллообразный.
– Рад вас видеть, – произнес Донатти. – Жаль, что это
происходит при столь прискорбных обстоятельствах. Пройдемте со мной, будьте любезны. Сделаем все быстро. Будьте спокойны, с вашей женой ничего страшного не произойдет… в этот раз.
Моррисон напрягся и приготовился броситься на Донатти.
– Не вздумайте, – сказал тот обеспокоенно. – Если вы это
сделаете, Костолом изобьет вас рукояткой револьвера, а жену все равно тряхнут током. Какая в этом выгода? Пойдемте.
Моррисон вошел в комнату первым. Зеленая занавеска отодвинута – за окошечком, ошеломленно озираясь, сидит на полу Синди.
– Синди, – жалобным голосом позвал Моррисон. – Они…
– Она не видит и не слышит вас, – объяснил Донатти. – Это
зеркальное стекло. Ладно, давайте побыстрее с этим закончим.
Провинность небольшая – тридцать секунд будет достаточно.
Костолом!
Одной рукой Костолом нажал кнопку, другой дуло револьвера упер в спину Моррисона.
В его жизни это были самые долгие тридцать секунд.
Когда все закончилось, Донатти сказал:
– Пойдемте со мной. Вам придется кое-что объяснить жене.
– Как я смогу смотреть ей в глаза? Что я ей скажу?
– Думаю, вас ожидает сюрприз.
В комнате, кроме дивана, ничего не было. На нем, беспомощно
всхлипывая, лежала Синди.
– Дик, – прошептала она. Он обнял ее. – В дом пришли двое мужчин. Они завязали мне глаза, и… и… это было ужасно. Но почему?
– Из-за меня. Я должен тебе кое-что рассказать, Синди…
Он закончил рассказ, помолчал и сказал:
– Я думаю, ты меня ненавидишь.
– Нет, Дик. Я не испытываю к ненависти. Благослови господь
этих людей. Они освободили тебя.
– Ты серьезно?
– Да, – сказала она и поцеловала его. – Поедем домой. Мне
гораздо лучше. Не помню, когда мне было так хорошо.
Когда через неделю зазвонил телефон и Моррисон узнал голос Донатти, он сказал:
– Ваши люди ошиблись. Я даже в руки не брал сигарету.
– Мы знаем. Надо обсудить кое-что. Вы можете зайти завтра
вечером? Ничего серьезного, просто для отчетности. Кстати, поздравляю с повышением по службе.
– Откуда вы это знаете?
– Мы ведем учет, – небрежно бросил Донатти и повесил трубку.
Когда они вошли в маленькую комнату, Донатти обратился к
Моррисону.
– Что вы так нервничаете? Никто вас не укусит. Подойдите сюда.
Моррисон увидел обычные напольные весы.
– Послушайте, я немного потолстел, но…
– Да-да. Это происходит с семьюдесятью тремя процентами наших
клиентов. Пожалуйста, встаньте на весы.
Моррисон весил семьдесят девять килограммов.
– Сойдите с весов. Какой у вас рост, мистер Моррисон?
– Метр семьдесят девять сантиметров.
– Посмотрим. – Донатти достал из нагрудного кармана маленькую
карточку, закатанную в прозрачную пластмассу. – Совсем неплохо. Ваш максимальный вес будет… (он посмотрел на карточку) восемьдесят три килограмма. Сегодня первое декабря, значит, первого числа каждого месяца жду вас на взвешивание. Не можете прийти – ничего страшного, если, конечно, заранее позвоните.
– Что случится, если я буду весить больше восьмидесяти трех килограммов?
Донатти улыбнулся:
– Кто-то из наших людей придет к вам в дом и отрежет вашей жене мизинец на правой руке. Счастливо, мистер Моррисон, можете выйти через эту дверь.
Прошло восемь месяцев.
Моррисон снова встречает своего приятеля в баре «Джек Дэмпси».
Моррисон, как гордо говорит Синди, в своей весовой категории – он весит семьдесят пять килограммов, три раза в неделю занимается спортом и великолепно выглядит. Приятель выглядит ужасно, хуже некуда.
Приятель:
– Как тебе удалось бросить курить? Я курю даже больше своей жены. – С этими словами он с настоящим отвращением тушит в пепельнице сигарету и допивает виски.
Моррисон оценивающе смотрит на него, достает из бумажника маленькую белую визитную карточку и кладет ее на стойку.
– Знаешь, – говорит он, – эти люди изменили мою жизнь.
Прошел год.
Моррисон получает по почте счет:
К О Р П О Р А Ц И Я
«БРОСАЙТЕ КУРИТЬ»
237 Ист, Сорок шестая улица.
Нью-Йорк, штат Нью-йорк 10017
Курс лечения 2500 долларов
Услуги специалиста
(Виктор Донатти) 2500 долларов
Электроэнергия 50 центов
ВСЕГО (просим заплатить) 5000 долларов 50 центов
– Сукины дети! – взрывается он. – Они включили в счет электричество, которым…
– Заплати, – говорит жена и целует его.
Прошло еще восемь месяцев.
Моррисон и Синди случайно встречают в театре Джимми Маккэнна с
женой. Они знакомятся. Джимми выглядит так же, как и в аэропорту, если не лучше. Моррисон никогда раньше не встречался с его женой. Она красива, как бывают красивы обыкновенные женщины, когда они очень и очень счастливы.
Моррисон пожимает ей руку. У нее странное рукопожатие. Только в середине второго действия Моррисон понимает, почему у жены Маккэнна на правой руке нет мизинца.