Страница 4 из 45
– Спасибо, Лэрри. Я работаю в Центре по контролю заболеваемости и хочу отметить, что эта… личность… пытается создать абсолютно ложное впечатление. Девяносто шесть процентов курильщиков, может, и вправду никогда не страдают серьезными заболеваниями, но отсюда вовсе не следует, будто курение не опасно. Оно чрезвычайно опасно. В Соединенных Штатах это убийца номер один, даром, что защититься от него ничего не стоит. С начала сороковых и по настоящее время было проведено шестьдесят тысяч исследований, установивших связь между курением и разнообразными болезнями. А заявление этого типа, что мы якобы подтверждаем безопасность курения, свидетельствует о полной его аморальности. Оно совершенно смехотворно.– Ник?Ник откашлялся:– Если этот джентльмен желает поспорить со мной на научные темы, я готов. Наш позиция всегда была такова: предоставьте нам данные.– Он нагло врет, Лэрри, только и всего. Все его россказни – просто куча дерьма.– Ну что ж, – сказал Ник, – довольно трудно вести разумную дискуссию, когда тебя поносят последними словами. Впрочем, в наше время поношения – обычный удел курильщиков.Вот, правильно, отодвинем эту еще дымящуюся кучу от себя подальше.– Их унижают, мучают, их сторонятся – это еще если им повезет, в большинстве же своем они вынуждены сносить оскорбления. В самый разгар зимы их выпихивают курить на улицу, и они там трясутся от холода. Я хотел бы спросить у этого джентльмена из ЦКЗ, если он действительно оттуда, что он думает о недавней вспышке пневмонии.– Какой еще вспышке? Не было никакой вспышки.– Хо! И кто из нас врун? Вспышка была, Лэрри, вспышка этой страшной, губительной для жизни болезни, и она превосходно документирована медицинскими авторитетами, большое им спасибо. А чем она вызвана? Да тем, что курильщиков выставляли под открытое небо при минусовых температурах. Постарайтесь все таки смотреть фактам в лицо, сэр, вы и вам подобные обратили в прокаженных пятую часть населения Соединенных Штатов. Это называется тиранией большинства – вот и давайте о ней поговорим.– Сдаюсь, Лэрри, если я послушаю его еще минуту, я впаду в буйное помешательство.– Весьма эмоционально, – сказал Лэрри. – Херндон, штат Виргиния.– Да а, – произнес мужской голос тоном, в котором ощущалась некоторая нервозность, – у меня вопрос к мистеру Нейлору. Я хотел бы узнать его мнение о никотиновых пластырях, которыми многие сейчас увлекаются.– Хороший вопрос, – сказал Лэрри.– Да, хороший. Честно говоря, сэр, нас в Академии табачных исследований несколько смущает их популярность.– Почему? – спросил Лэрри. – Они снабжают организм никотином, как и сигареты, а вы ведь считаете, что сигареты не приносят вреда.– Видите ли, – сказал Ник, – обычные сигареты вводят в организм относительно малые количества никотина, даже очень малые. Между тем как один единственный из этих смертельно опасных пластырей…– Минуточку, – перебил его Лэрри, – вы сказали: «смертельно опасных»?– Ну разумеется. Люди по всей стране мрут от них. С этим, наверное, согласился бы даже грозный доктор, с которым мы только что разговаривали.– Я читал, что у некоторых людей, продолжавших курить после того, как они стали пользоваться этими пластырями, случались сердечные приступы, – сказал Лэрри – Но…– Вот вот. Сердечные приступы. Знаете, что я вам скажу, Лэрри, и вам, мистер простите, не знаю вашего имени, мистер из Херндона, я бы эту липучку и близко к своей коже не поднес.– Любопытно услышать это именно от вас, – произнес голос. – Буду с ними поосторожней. Послушайте, Лэрри, кто нибудь раньше грозился убить одного из гостей вашего шоу?– Нет, – сказал Лэрри, – хотя нам часто звонят очень сердитые люди.– Ну так считайте, сегодня у вас удачный день, поскольку я как раз и звоню сообщить вам, что на будущей неделе мы собираемся погасить мистера Нейлора – за все беды и страдания, которые он породил на этом свете.Наступила неловкая пауза.– Погодите минутку, – произнес, наконец, Лэрри, – вы что же, угрожаете ему?– Да, Лэрри. Приятно было побеседовать с вами. Хорошее у вас шоу, – послышался щелчок.
– Весьма эмоционально, – сказал Лэрри.
Глава 9
Короткая заметка в разделе «Надежный источник» последнего выпуска «Сан» была, озаглавлена: «Человек, позвонивший в шоу Кинга, угрожает «погасить» представителя табачного лобби“. Ник почуствовал обиду. Этот тип – явный псих, не знающий, куда девать свободное время, но чего добивается „Сан“, приделывая каламбур к сообщению об угрозе убийства? В этом безумном, свихнувшемся мире? Ник прямо из машины позвонил в „Сан“, обьяснил телефонистке, что у него имеется жалоба, которую он хотел бы довести до сведения заместителя главного редактора, и телефонистка переключила его на автоответчик.– Вы звоните в отдел жалоб «Вашингтон Сан». Если вы считаете, что вас неточно процитировали, нажмите еденицу. Если ваш разговор с репортером не предназначался для печати, но вы тем не менее были упомянуты в статье, нажмите двойку. Если вы предоставили информацию на условиях полной конфиденциальности, но были названы по фамилии, нажмите тройку. Если вас процитировали точно, но вы считает, что репортер выпустил суть сказаного, то нажмите четверку. Если вы являетесь конфиденциальным источником сведений, имеющих отношение к Белому дому, и звоните, желая предупредить журналиста, что президент разгневан утечкой информации и распорядился проверить все исходящие вызовы, зарегистрированные в учетной книге Белого дома, нажмите пятерку. Чтобы поговорить с редактором, нажмите шестерку.Ник утомился и положил трубку. Телефон тут же затренькал. Это была Гэзел, встревоженная тем, что Дженнет носится по Академии, рассказывает всем, что пять или шесть крупных фармацевтических фирм, производящих никотиновые пластыри, грозят обратится в суд, если Ник не выступит с заявлением, дезавуирующим сказаное в шоу Кинга. Вот в чем прелесть автомобильного телефона: ты еще и до работы не добрался, а утро уже изгажено.В коридорах встречные приветствовали его.– Здорово, Ник, так держать!– Ты как, Ник, в порядке?– Господи, Ник, кто этот тип?Гэзел принесла ему чашку кофе, сообщив ему при этом, что его хочет видеть БР.Когда он вошел в кабинет начальника, там уже сидела Дженет. Она вскочила, подлетела к Нику и … обняла его.– Слава Богу! – сказала она.– Ник, – собрав чело в три озабоченные складки, произнес БР, – с тобой все в порядке?– Да. А в чем дело?– Дело в том, – в голосе БР послышалось удивление, – что твоя жизнь в опасности.Ник закурил «кэмел». Приятно, что теперь он может курить в кабинете БР.– Да брось. Мало ли придурков на свете.– У меня на этот счет иное мнение. И у Капитана тоже.Ник выдохнул дым.– У Капитана?– Он только что мне звонил. Капитан хочет, чтобы тебе обеспечили полную защиту, до тех пор пока… пока мы не будем знать, с кем имеем дело.– Дурдом.– Извини, Дженнет, – сказал БР, – ты не могла бы оставить нас вдвоем?Дженнет вышла.– Ник, наши с тобой отношения сложились не очень удачно, это моя вина, и я приношу тебе извинения. Я иногда веду себя довольно гнусно. Тут… тут все дело в среде, в которой я начинал, в торговых автоматах. Это жестокий мир. Меня временами заносит. Не обращай внимания. Я только недавно по настоящему понял, какую ценность ты представляешь для нашей табачной команды. Так что, – БР улыбнулся, – моя забота о твоей безопасности вызвана не одними лишь теплыми чувствами. Мне просто напросто не хочется, чтобы ты нас покинул. И уж тем более, стал жертвой какого то психопата.Ник был ошарашен.– Ну, – выдавил он, – я тебе очень признателен, БР.– Стало быть, договорились. Тебе выделят охрану.– Постой постой, на охрану я не согласен.– Если хочешь, скажи это Капитану, Ник.– Да я получаю дюжины, сотни угроз. У меня их целая папка набралась, так и называется: «Угрозы». Стоит на полке под литерой «У». Какой то идиот написал, что собирается обмазать меня смолой и вывалять в перьях. Набрать одноразовых сигаретных мундштуков с фильтрами, вытопить из них целую бочку смолы, намазать меня ею, а после вывалять в перьях. Нельзя же к такой ерунде относиться серьезно.– Тут другое дело. Живой эфир, национальное – да что там, международное телевидение. Если даже считать, что звонил какой то псих, он мог заронить эту мысль еще в чью то голову. Насколько я помню, есть такой термин – «имитационное убийство». Как бы там ни было, рисковать мы просто не вправе.– Ты хочешь сказать, – спросил Ник, – что ко мне приставят телохранителя?– Телохранителей, множественное число.– Не было печали. Это совсем не в моем стиле.– Тогда разговаривай с Капитаном сам, – сказал, протягивая Нику телефон, БР. – Кстати, в нашем городе телохранитель – это знак высокого положения.– Черт подери, что же мне теперь – наркобарона изображать?– Не подумай, что я хочу нажить капитал на безобразной ситуации, но, как бы это выразить? – короче говоря, обстоятельства – прискорбные обстоятельства – таковы, что старший вице президент крупной деловой ассоциации вынужден обзаводиться охраной, чтобы его не прикончила горстка антитабачных фанатиков, и это здесь, в столице государства…– А ты, похоже, все как следует обмозговал.– Ник, может быть, это то самое дерьмо, из которого нам удастся слепить конфетку– Возможно, и все же…– Значит, договорились. С Хизер Холлуэй из «Мун» ты сегодня завтракаешь?– Да, – ответил Ник, дивясь осведомленности БР. Дженнет.– Ну вот, она увидит твоих телохранителей и упомянет о них в статье. Нам это только на руку.От БР Ник ушел в препоганом настроении. Из своего кабинета он позвонил Капитану и спросил, действительно ли это смехотворное распоряжение исходит от него. Да, так оно и было, причем об отмене его Капитан и слышать не желал.– Будем считать, сынок, что это свидетельство того, как высоко мы тебя ценим. Рисковать мы не вправе. Я только что говорил по телефону со Скипом Биллингтоном и Лемом Татвейлером, так они вообще хотят усадить тебя в бронированный автомобиль.Биллингтон и Татвейлер возглавляли, соответственно, «Блу Лиф Тобакко, Инк.» и «Тарном», самые крупные из фирм, входящих в табачную Большую шестерку, вследствие чего оба занимали кресла – очень просторные кресла – в совете директоров АТИ.– Я думаю, – сказал Ник, – что мы переоцениваем этого психопата.– Ты уж позволь нам об этом судить, ладно? Как там подвигается голливудский проект?Ник замялся – правильный ответ был: никак. Капитан со свойственной ему проницательностью мгновенно понял это.– Надеюсь, ты сумеешь заняться им как можно скорее. Вообще говоря, сейчас, когда ты стал мишенью для террористов… – по мнению Ника, это было сказано слишком сильно, однако паранойя – штука заразная, так что и сам он начинал уже нервничать, – …тебе, может, и стоит на несколько дней убраться из города, слетать туда и… они ведь все там прохлаждаются с утра до вечера у бассейнов со своими телефонами и очаровательными звездами, верно? Так что поездка может оказаться приятной, – Капитан хмыкнул. – С другой стороны, почему бы тебе не приехать сюда и не поруководить немного табачным бизнесом, а я смотаюсь в Голливуд и сам поваландаюсь у бассейнов с красивыми женщинами. Только не рассказывай об этом предложении миссис Бойкин, не то она мнe в толчок крокодила запустит.И продолжал, уже серьезным тоном:– В общем, слушайся ребят из службы безопасности и особенно не высовывайся. Кстати, БР сообщил тебе о моем знаке признательности?– Да, сэр, сообщил, – ответил Ник, спохватившись, что он так и не поблагодарил Капитана за чрезвычайно щедрое повышение жалованья. – Спасибо. Вы очень добры.– Табак сам о себе заботится. Когда доберешься до бассейна, позвони мне, расскажи, какие там женщины. Мне нравится одна – как же ее?.. – блондиночка, помнишь фильм, где они наживались на феллахах, которые бросались со скалы, обвязав ноги резиновым жгутом…– Фиона Фонтейн.– Точно. Отличный экземпляр. Вот если ты ее закурить заставишь, это будет нечто.Ник пошел к Карлтону, бывшему агенту ФБР, похожему на кого угодно, только не на агента – более всего на мороженщика с благодушной от глупости физиономией. Ко всему прочему Карлтон был коротышкой, тихим и щуплым. Вот только глаза его имели обыкновение все расширяться и расширяться, пока вы ему что нибудь рассказывали, так что под конец разговора он взирал на вас, как на серийного убийцу с топором в руках.– Я тебе честно скажу, Ники, – работники службы безопасности прибегали к уменьшительным именам, полагая, что таким образом они сразу оказываются с вами на короткой ноге, – по моему, мы перебарщиваем.– Ха, это ты мне рассказываешь? – сказал Ник.– Однако сверху велели обеспечить твою безопасность, так что мы закрепим за тобой целую группу.– Группу? Насчет группы речи не шло.– Сверху сказали – группу. Это недешево стоит, можешь мне поверить. Кто то там, наверху, шибко тебя любит.Ник застонал, а Карлтон продолжал гнуть свое:– Смотри на это дело так: ты сэкономишь целое состояние на одних только разъездах.– Ну уж дудки, – сказал Ник. Компания предоставила в его распоряжение «БМВ», и Нику нравилось водить эту машину. – Водить я буду сам. Хотят ездить за мной, пусть ездят. Но за рулем буду сидеть я, причем один.– Ники, Ники, Ники.
– Карлтон, не называй меня так больше, ладно?
– Послушай, – сказал Ник Майку, главному из трех охранников, – не могли бы вы хоть в ресторан за мной не тащиться? Мне нужно побеседовать с журналисткой, а если я вопрусь туда с вами со всеми, я буду чувствовать себя полным слизняком.– Не могу, Ники. Приказ.И Ник вошел в «Иль Пеккаторе», стараясь по возможности опередить троицу своих совершенно очевидных охранников. У каждого выползал из под воротника и вползал в ухо идущий от рации проводок. Хотя с кем им было держать связь? Ник сильно подозревал, что ребятам просто напросто хочется, чтобы их принимали за агентов Секретной службы. Он оглядел ресторанный зал. Сенатор Финистер отсутствовал – после того прискорбного инцидента он по возможности избегал «Иль Пеккаторе». Зато присутствовал его племянник, сенатор Ортолан К. Финистер, завтракал с обозревателем «Сан» Алексом Бимом – несомненно объясняя, до чего ему не с руки баллотироваться в губернаторы штата Виргиния, «когда у него столько работы здесь, в Конгрессе» и так далее и тому подобное.На месте была уже и Хизер Холлуэй – сидела за угловым столиком, просматривая подготовленные к интервью заметки. Хм. Действительно очень мила, этакая помесь Морин О’Хара с Бонни Райт, но без единого седого волоса. В очках. Ник считал, что очки делают женщину более эротичной. Аналитичка, к которой он таскался во время развода, поведала ему, что в этом его воззрении таится глубокий смысл, но какой – не сказала, велев Нику догадаться самому. Ник ответил ей, что, получая семьдесят пять долларов за час – за пятьдесят минут, если быть точным, – она могла бы, черт побери, быть поразговорчивей, однако аналитичка твердо стояла на своем. Фигура, да, пожалуй, насчет фигуры Бобби Джей был прав, фигура более чем привлекательная, округлая, но спортивная. Так, а что у нас под столом? Ух ты! Светлые, цвета слоновой кости чулки. Зеленый костюм с короткой юбкой, открытая шея, золотые серьги. Улыбается ему из за очков. Ямочки на щеках. Ямочки!– А это кто? – спросила Хизер после того, как Ник представился, и указала на Майка, Джеффа и Томми, его телохранителей.– Не для печати?– О нет, – она улыбнулась, – для печати. В том, что вы приятный собеседник, я не сомневаюсь, но у нас же не публичный завтрак.Что ж, начало обнадеживающее. Ник объяснил, в чем дело, подчеркнув, что считает охрану ненужной.– Я разговаривала со множеством людей, – сказала Хизер, – которые относятся к вам не… ну, то есть я не назвала бы их вашими страстными поклонниками.– Никуда не денешься – табак, – Ник открыл меню. – Палтус «in flagrante» – рекомендую.– «In flagrante»?– Названо в честь сенатора Финистера.Хизер недоуменно смотрела на него.– Ну, помните, его прервали в самом разгаре… здесь, в отдельном кабинете? Вы могли читать об этом в газетах.А ты мог бы воздержаться от сексуально окрашенных шуточек сомнительного вкуса (и остроумия тоже) хотя бы в первую минуту знакомства. При рыжих ее волосах она вполне может оказаться католичкой.– В общем, здесь все неплохо. Спагетти. Телячья отбивная а ля Валдоста, очень хороша. А форель так просто великолепна. С кучей миндаля – если вы любите миндаль.Хизер попросила принести ей салат и минеральную «Сан Пеллегрино», отчего почувствовал себя обманутым в лучших ожиданиях официантом. Сам он, оказавшись пленником собственных рекомендаций, заказал форель, хотя форель с кучей миндаля была далеко не любимейшим его блюдом.– Ну с, – осведомился Ник, – и давно вы в мунитах ходите? Я хотел сказать, давно ли вы в «Мун»?Молодец! Две минуты – две глупости. Теперь добавь что нибудь обворожительное, вроде: «Груди у вас – просто блеск! Настоящие?»– Год, – ответила Хизер. – Можно, я включу диктофон?– Ради бога, – великодушно позволил Ник. Она положила диктофон на стол между ними.– Мне всегда кажется, что вот вернусь я в редакцию, а на ленте ничего нет, кроме статических помех.– Это мне знакомо.Духи. «Dioressense»? «Krizia»? «Fracas»? Похоже, «Fracas».– Это, случаем, не «Fracas» от вас веет?– Нет.– О!– В прошлом году, когда «Стоунс» выступали в Кап центре, – включив диктофон, сказала она, – я брала интервью у Мика Джаггера. Вернулась к себе – на пленке одно шипение. Думала, меня выгонят. Пришлось восстанавливать все, что он говорил, по памяти. Выделяя курсивом.– Ну, – сказал Ник, – он все равно ничего интересного сказать не способен.По взгляду, брошенному на него Хизер, Ник понял, что, забрасывая грязью самую большую икону рок н ролла, ему навряд ли удастся стать в ее глазах более привлекательным. Правда, человек, занимающий пост общественного представителя вашингтонской деловой ассоциации, по определению наделен сногсшибательной сексуальной привлекательностью…– То есть, – продолжал он, – я, вообще то, и сам поклонник «Стоунс». Просто…Проснись, Ник!– Итак, – сказал он, – о чем, собственно, вы собираетесь писать?Да, вот именно, давайте поговорим обо мне.– О вас.– Видимо, я должен чувствовать себя польщенным.– Поначалу я собиралась написать о том, что я называю «новым пуританизмом».– Да, этого добра у нас тут хватает. Оливок?– Нет, спасибо. Я думала побеседовать с лоббистами непопулярных индустрий. Табак, оружие, крепкие напитки, асбест, китовый промысел, токсичные отходы, ну, вы…– Все те свиньи, что разоряют планету и губят человечество.– Не обязательно, – покраснев, сказала Хизер. – Потом увидела вас в шоу Опры и подумала… в нем есть что то интересное.– То есть идея состоит в том, чтобы выяснить, как мне удается жить в мире с собой, – сказал Ник, вгрызаясь в обжигающий кусочек поджаренного хлеба.– Нет, – улыбнулась она. – Я вовсе не уверена, что для вас это проблема. Во всяком случае, не больше, чем для…– Геббельса?– Я не о нем подумала, – осторожно сказала Хизер, – хотя аналогия интересная, значит, вот кем вы себя считаете? «Лоббист считает себя Геббельсом от торговли».– Ничуть. Я считаю себя промежуточным звеном между двумя сегментами общества, пытающимися как то приспособиться один к другому. Пожалуй, меня можно назвать посредником.– Или сводником?– Виноват?Хизер полистала страницы своей записной книжки. «Массовый убийца», «спекулянт», «сутенер», «кровосос», «детоубийца», «яппи Мефистофель», ага, вот оно, «массовый сводник».– Что там у вас?– Интервью. Я брала их, готовясь к нашей встрече.– И с кем вы разговаривали? С главой ассоциации «Легкие»?– С ним пока нет.– Честно говоря, не похоже, что у вас получится очень уж объективная статья.– Вот вы и посоветуйте, с кем мне еще поговорить.– Для начала, с пятьюдесятью пятью миллионами американских курильщиков. Или с табачными фермерами, которых третируют, как производителей кокаина, хотя единственное их преступление в том, что они производят совершенно законный продукт. У них, знаете ли, наверняка имеется свой взгляд на эту проблему.– Я вас обидела. Простите. Я действительно собиралась побеседовать с фермером.– У меня среди них много знакомых. Очень милые люди. Соль земли. Могу дать вам несколько телефонов.– На самом то деле меня больше всего интересует, почему вы избрали себе такое занятие. Чем вы руководствовались?– Меня то и дело спрашивают об этом. И ожидают услышать в ответ: «Это испытание сил» или «Возможность доказать, что записанное в Конституции соответствует действительности», – Ник помолчал, задумавшись. – Вам хочется знать настоящую причину? – еще одна задумчивая пауза. – Это позволяет оплачивать закладную.Судя по всему, его мужественное признание отозвалось в душе Хизер Холлуэй лишь легким разочарованием.– Мне говорили, что вы, скорее всего, именно так и ответите.– Да что вы?– Вы притворяетесь яппи на Нюрнбергском процессе, верно?– При чем тут яппи? Это термин восьмидесятых годов. А нынче у нас девяностые.– Прошу прощения.– И к тому же, – продолжал он, принимая обиженный вид, – получается, что вы меня в нацисты зачислили?– Нет. Это вы почему то черпаете аналогии из истории Третьего рейха.– Ну, одно дело называть нацистом себя. Своего рода самоуничижение. Когда же тебя называет так кто то другой, получается уже осуждение. Не очень то это хорошо с вашей стороны.– Приношу извинения. И все же оплата закладной как то не годится в качестве жизненной цели.– То есть совершенно. Хотя девяносто девять процентов всего, что делается в этом мире, дурного и хорошего, делается ради оплаты закладных. Если бы все просто снимали квартиры, мир был бы куда более приятным местом. Ну, и потом, детей нужно учить. Boт она, главная сила зла в современном мире.– Вы женаты?– Разведен, – чуть поспешней, чем следовало, сообщил Ник.– Дети?– Сын. Но он уже почти взрослый.– Сколько ему?– Двенадцать.– Он у вас, видимо, развит не по годам. И как он относится к вашей работе?– Если честно, двенадцатилеток не очень то интересует, откуда берутся деньги. Я мог бы податься в вивисекторы, но, пока я способен исправно снабжать его роликовыми коньками и снегокатами, ему это будет до лампочки. Конечно, я не ставлю знака равенства между вивисекцией и табачным делом. На самом деле, я очень сострадаю животным, которых используют в сомнительных научных экспериментах. Тем, которых мучают в НИЗ. Несчастным кроликам. Сердце разрывается, когда видишь, как они сидят по клеткам, выпуская клубы дыма.– Дыма?– Они там устроили такие машинки для курения. Преступники. Слушайте, если я начну выкуривать в день по семь тысяч сигарет, мне, скорее всего, поплошает. А я курю много.– Но разве вам приятно, когда вас обливают грязью? Разве нет более легких способов оплачивать закладную и обучение ребенка?– Если людям нравится воображать меня последним негодяем, между тем как я всего навсего предоставляю им информацию о законном и, должен добавить, освященном веками промысле, – превосходно, нет проблем. Всегда готов к услугам.Хизер полистала блокнот, заронив в душу Ника мрачные подозрения.– Вы ведь работали репортером в ВРТК?– Угу, – сказал Ник и щелкнул зажигалкой. – Вы не будете против, если я закурю?Похоже, Хизер это позабавило.– Да, пожалуйста. Эта тема вас не очень смущает?– Нимало, – сказал Ник, выдыхая дым так, чтобы он не попал ей в лицо, хотя для этого ему пришлось задрать голову, будто бронзовому дельфину в фонтане.– Я просмотрела тогдашние газетные сообщения, – мягко сказала она, – но, согласитесь, будет лучше, если вы сами мне все расскажете. Чтобы я ничего не напутала.– Ну, если это и новость, то с бородой. Вы собираетесь построить на ней большую часть вашей статьи?– Нет. Не большую. Итак, все произошло в Кемп Лагроун…– Угу, – Ник неторопливо загасил сигарету. Спасибо Господу, сотворившему сигареты, которые позволяют человеку собраться с мыслями или, по крайности, принять философический вид.– Вы помните, президент Бродбент любил общаться с молодыми парнями – он де сам когда то служил в морской пехоте и все такое. Я сидел в нашем фургоне, прослушивая обмен радиосообщениями. Мы получили данные о частотах от одного… ну, в общем, от человека, имя которого вам, скорее всего, известно, поскольку вы так и так знаете всю эту историю, – Ник вздохнул. – Стало быть, частоты мы знали, вот я и слушал, Что на них говорится, и вдруг сплошняком пошли сообщения о том, что Бродяга подавился костью и умер. А «Бродяга» – это было кодовое имя, которым Секретная служба обозначала президента Бродбента, причем я знал, что президент в эту самую минуту завтракает с курсантами, так что я, сами понимаете…– Связали одно с другим?– Угу. А после выяснилось, что речь шла о другом подавившемся Бродяге.– Собаке начальника базы?– Да. Короткошерстном немецком пойнтере. Шестилетнем короткошерстном немецком пойнтере, весившем шестьдесят семь фунтов. Это он подавился куриной костью.– И?..– Этот эпизод не способствовал моему продвижению по службе.– Вы, наверное, ужасно себя чувствовали… мне очень жаль.– Тут, знаете, с какой стороны посмотреть. Многим ли выпадал случай, объявить народу: «Президент мертв»? Произнося эти слова, испытываешь очень сильные чувства, даже если президент живехонек.
– Да, – сказала Хизер. – Могу себе представить.
[… …]
– Порок? – с нервным смешком переспросил он.Хизер придвинулась еще ближе и принялась теребить двумя пальчиками шелковый галстук Ника.– Впрочем, мне редко доводилось видеть его в столь привлекательной упаковке, – Она медленно подняла взгляд и уставилась Нику в глаза. – Ощущение просто болезненное, правда?– Не знаю, – пожал плечами Ник, – не мне судить.– Я даже ходила из за этого к психиатрам. По их словам, все дело в моем отношении к религии, к авторитету церкви. Некоторые женщины заводятся от непристойных разговоров. А я – от общения с нравственными выродками.– Вообще то, я не считаю себя….– Ох, – хрипловато сказала она, – бросьте вы это и расскажите подробнее о ваших планах пристрастить побольше детишек к курению.– Вы ничего не перепутали?– О нет, – сказала Хизер, обмакивая палец в свой «дзабайоне» и неторопливо засовывая его в рот, – не думаю.– Не для печати?Грудь Хизер приподнялась.– Как насчет… полнейшей… конфиденциальности?– Договорились.И Ник махнул рукой официанту.