Страница 31 из 45
Следующим позвонил Капитан.– Ник, сынок. Ты был великолепен. Этот саблезубый ублюдок с прыщавым задом разве что полные штаны не наложил. А может, и наложил, вроде был похожий звук. Отлично проделано, сэр! Ты – лучшее приобретение табачной индустрии за последние десять лет. И не думай, что я не найду способа продемонстрировать свою благодарность.– Это кто же… Капитан?– Ох ох ох ох…– Ни ик.– Что?! Да, он.– У него был радостный голос.– Угррр. Милая, милая…– Что он имел в виду под проявлением благодарности?– Ррррмм. О о о! Да да да да да да!Она ушла, по обыкновению, еще до того, как Ник проснулся, в очередной раз избавив его от необходимости прибираться в своем гнездышке. Очень аккуратная женщина. Наверное, это следствие ее садомазохизма. Какой помойкой могла бы выглядеть нынче утром его спальня – пакетики, обертки, маленькие, обмякшие цеппелины любви, разбросанные по всему полу. Пять раз! Перевалив за четвертый десяток, приятно сознавать, что старая кобра еще способна подняться и пустить шип пять раз за одну ночь.Снова звонок. На этот раз Гэзел, впавшая в панику из за того, что времени всего навсего 9.15 (Ник заснул лишь после четырех), а его телефон уже раскалился от гневных звонков, все больше из Вермонта, в том числе и из губернаторского офиса.– Скажи своим охранницам, пусть будут настороже, – предупредила Гэзел. – Судя по голосам этих типов, они собираются прикатить сюда и запарковать грузовики с сыром на твоей заднице.В Академии его встретили приветственными кликами – герой вернулся с войны. Табак, может, и горит синим огнем, но копье его паладина не притупилось.Впрочем, БР показался Нику немного подавленным. И даже холодным.– Мне только что позвонил губернатор Вермонта, – сообщил он. – Не сказал бы, что он был очень мил и любезен.– Будет знать, как запрещать курение в тюрьмах, – пожал плечами Ник, наливая себе кофе. После горячих внутренних дебатов Академия табачных исследований решила не затевать тяжбы в защиту права убийц, насильников и воров штата Зеленых гор на курение.– Юридический отдел считает, что каждый вермонтский производитель чеддера подаст на нас в суд, – сказал БР. – «Трагическая роль сыра», надо же!– И пусть подают, – сказал Ник. – Головка сыра на месте свидетеля – все какое то разнообразие. В первый раз на моей памяти мы нападаем, вместо того чтобы отстреливаться из за опрокинутых фургонов.– Так то оно так. Но я предпочел бы, чтобы у нас под ногами была почва потверже сыра.– Это какая же? Здоровье?БР нахмурился.– Ты же любишь разрешать сложные проблемы. Поставь под ружье наших ученых дармоедов. Да и разведка пусть повертится. А что искать, ты без меня знаешь.– Сыроварни?– Данные насчет атеросклероза у населения Вермонта. Не вижу причин, по которым мы не можем сопоставить показатели производства сыра в Вермонте с показателями по сердечным заболеваниям в стране. До кучи сгодятся любые расстройства, связанные с холестерином. Черт, да мы, скорее всего, сможем прицепить к вермонтскому чеддеру каждый сердечный приступ, какой только случился в Америке. Подключи к этому Эрхарда. Эрхард способен и овсяные отруби изобразить смертоносной отравой.– На твоем месте я не ездил бы в этом году в Вермонт любоваться осенней листвой. Разве что отрастив бороду и разжившись фальшивыми документами.– Ну что же, у меня еще остается в запасе Нью Хэмпшир, – сказал Ник, направляясь к двери.– Ник, – неуверенно произнес ему вслед БР, – тут заваривается непонятная каша, о которой я хочу с тобой поговорить. Вчера вечером ко мне приходила эта парочка, Монмани и Олман, и… только давай скажем им, что мы с тобой эту тему не обсуждали.– А что такое?– Они хотели получить регистрационные записи по твоим телефонным разговорам.– Вот как, – сказал Ник. – И зачем?– Не знаю. Но мне дали ясно понять, что, если я не отдам записи добровольно, они вернутся с ордером. По моему, ни мне, ни тебе это не нужно. Однако я решил сначала переговорить с тобой, – БР бросил на него страдальческий взгляд. – Как ты думаешь, что мне делать?– Да я вообще не понимаю, что происходит, БР. Меня в чем то подозревают?– Именно этот вопрос я им и задал.– И?– И получил дерьмовый стереотипный набор слов из учебника для агентов ФБР. Я, естественно, рассвирепел и, можешь мне поверить, не скрыл от них этого. Но они явно, э э… интересуются тобой.– Да, но что у них на уме? Что я сам себя похитил и едва не убил с помощью… с помощью никотиновых пластырей?– Мне кажется, я понимаю, в чем дело. Ты же помнишь, какую прессу мы получили. Я еще сказал тебе тогда: жаль, что я сам не додумался тебя похитить. Видимо, они усмотрели здесь некий мотив.– Ну так и отдай им записи. Мне скрывать нечего. Могу еще приложить к ним счета из прачечной.– Ник, – отеческим тоном сказал БР, – по моему, тебе пора обзавестись адвокатом. Просто… на всякий случай.– На какой такой случай? Я ничего не сделал. Едва ли не первый раз в жизни могу с полной уверенностью сказать – я невиновен.– Ник, меня тебе убеждать не нужно. Я на твоей стороне. Но давай, по крайности, заручимся юридической поддержкой.– Замечательно! «ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ТАБАЧНОГО ЛОББИ НАНИМАЕТ ЗАКОННИКА».БР поморщился.– Я тебя хорошо понимаю. И все же, если так будет продолжаться, я сам позвоню Стиву Карлински.– Карлински? Защитнику этого прохвоста «Садись и светись» – как его, Скарпарилло?– Лучшего нам не найти. Скарпарилло то он вытащил, а если учесть, что тот переупаковывал радиоактивные отходы и продавал их под видом средства для снятия лака с мебели, это был правовой триумф. Том Салли сказал мне, что более блестящего защитника он не видел, а Том работал у Эдварда Беннета Уильямса. Постой, куда ты?– Пойду взорву туннель Холланд.– Что?
– Раз уж меня все равно загребут, – с суровой мрачностью ответил Ник, – так хоть повеселюсь напоследок.
Ник сидел у себя в кабинете, глядя на доктора с «Лаки страйк» и растравляя свои раны, когда позвонил Джек Бейн.– Ник! Ну ты им и дал!– А ты разве видел? – удивленно спросил Ник. Джек не произвел на него впечатления человека, смотрящего «Вечерней строкой».– Не видел. Но ты был неподражаем. А я, между прочим, голосовал за дядюшку этого прохиндея, так что сам понимаешь, откуда я родом. Знаешь, мне теперь никакой сыр в горло не лезет. Сразу голова начинает болеть. Да, послушай, я только что от Джеффа, он не в обиде на тебя из за обеда, так что не волнуйся.– Просто гора с плеч.– Так вот, у нас для тебя потрясающая новость. Джерри и Болтан – продюсеры, помнишь? – согласились снизить процент, который они получат с Мейса и Фионы за подачу вашей продукции в выгодном свете, а значит, и Мейс с Фионой вам встанут дешевле.– Тут еще есть над чем поработать, Джек. Я сообщил ваши цифры коллегам, и всех их сразу же свезли в кардиологию.
– Ник, Джефф хочет, чтобы сделка состоялась, значит, она состоится. Насчет цифр не беспокойся. Цифры мы согласуем. Ты послушай, Джефф тут встречался с агентами Фионы и Мейса, побеседовал с ними тет на тет…
Ник глядел в камин Берта, следя за кружением изображающих пламя алых и желтых световых пятен. Бобби Джей так ничего и не выяснил через свои контакты в ФБР. А Полли заявила, что ему следует сию же минуту нанять Стива Карлински, чем раздражила Ника до такой степени, что он поспешил сменить тему.– Мейс Макквад и Фиона Фонтейн, цитирую, «питают сомнения» насчет того, стоит ли им, снова цитирую, «восхвалять курение».Бобби Джей покачал головой, одновременно размешивая стальным крюком свой кофе – привычка, которую Полли находила вульгарной.– «Сомнения», – всхрапнул он, – и это говорят люди, которые зарабатывают на жизнь, восхваляя секс и насилие.– Можно подумать, будто вашу рекламу делает не Дарк Фрейзер, – возмутилась Полли. – Он то и вовсе заработал миллионы, играя живодера полицейского. А теперь красуется на ваших плакатах: «За моей спиной Общество…»– Дарк Фрейзер – высоконравственный человек, – заявил Бобби Джей, – всегда стоявший за красоту и справедливость.– Ну да, особенно когда пытал негров и мексиканцев.– Всего в одном фильме, к тому же факт остается фактом – большинство преступлений совершается представителями национальных меньшинств. Только отдельные мягкотелые либералы никак не желают это признать.– Оттого что Дарк Фрейзер кажется мне омерзительным – в том числе и как актер, – я еще не становлюсь либералом.– Как актер, – сказал Бобби Джей, – Дарк Фрейзер в пять раз лучше Мейса Макквада. Он никогда не стал бы вилять на экране голым задом. На месте Ника я бы послал сопляка вместе с его агентом к чертям собачьим. Что же до этой Раав…– До кого?– До размалеванной блудницы вавилонской… – Бобби Джею хватило двух «эспрессо», чтобы обратиться в пламенного ветхозаветного моралиста, – я видел все шедевры Фионы Фонтейн и, не отрицая того, что Господь наделил ее красотой – каковую она изгадила, накачавши пластика в титьки, – все таки не понимаю, почему вокруг нее подняли столько шума. Если баба не носит трусов, это еще не делает ее актрисой.– Так что же, – спросила Полли, – курить в «Секторе шесть» не будут?