Страница 29 из 45
Ник объяснил, что, сколь он ни польщен, но его сию минуту вызвали в Вашингтон по неотложному делу. Наступила долгая пауза. Наконец Джек произнес голосом смертельно обиженного человека:– Ник, не знаю, как это правильнее сказать, но что же может быть важнее?Коридорный уже стучал в дверь. Господи, через пятьдесят пять минут самолет.
– Поверь мне, Джек, дело очень серьезное. Я перезвоню тебе с нашего берега.
Глава 20
Разговор за столом у поддельного камина на сей раз велся вполголоса. Ник, Полли и Бобби Джей сидели, сдвинув головы, точно революционеры бомбисты в парижском кафе.Новость насчет Финистера разгневала Бобби. Еще будучи губернатором штата Вермонт, Финистер протолкнул очень жесткий – в той мере, в какой он задевал интересы «Общества по распространению», – закон, направленный против ручного оружия: покупатель обязывался извещать продавца о своих намерениях за сорок восемь часов до покупки и к тому же лишался права приобретать больше одной единицы оружия в неделю. Теперь Финистер, купив себе на семейные денежки место в Сенате, получил возможность насаждать неопуританизм в национальных масштабах.– Этот сучий потрох с торчащими наружу зубами, – сказал Бобби Джей, вгрызаясь в крупный итальянский перец так, что сок брызнул на платье Полли, – не настолько дурен, чтобы его нельзя было исправить хорошим зарядом картечи.Сколь ни согревало подобное сочувствие сердце Ника, все же реакция Бобби Джея казалась ему чересчур резкой, особенно для новообращенного христианина.– Кроме покушения на его жизнь, тебе нечего предложить? – спросил Ник, извлекая из вазы гвоздику и внимательно вглядываясь в нее.– Что это ты делаешь? – спросила Полли.– Смотрю, нет ли жучков. Раз уж мы затеяли обсуждать планы убийства сенатора.Бобби Джей отобрал у него гвоздику и сказал прямо в нее:– Я питаю глубочайшее уважение к сенатору Ортолану К. Финистеру.– У него просто плохое настроение, – пояснила Полли. – На этой неделе спятил очередной почтмейстер – учинил бойню прямо в своей конторе. Кстати, Бобби, все хотела спросить у тебя – возможно ли, не преступая закона, купить гранатомет?– Слушай, я же не лезу к тебе с глупостями каждый раз, как пьяный подросток переезжает Нобелевского лауреата, – сказал Бобби Джей. – И тоже кстати – перечный сок не отстирывается.– Мы вроде бы обсуждали мою проблему, – напомнил им Ник.– Я так понимаю, вы поддерживаете противника Финистера? – спросила Полли.– О да. Он у нас будет купаться в деньгах. И принимать душ из звонкой монеты. Но сейчас нам это не поможет. Выборы в ноябре, а законопроект – вот он.– Ладно, – сказала Полли, – что у вас на него есть?– Он блудодей, – сказал Бобби. – Три раза женился и разводился, а уж сколько девок отвалял в промежутках, одному богу известно.– Сколь бы ужасным ни показалось это большинству американцев, я бы предпочла что нибудь более, ну, не знаю, более сенсационное. Извращения – хлысты, наручники и все такое. О господи, – сказала она, выпустив длинную, философическую струю дыма, – слышал бы нас кто нибудь! Быть мне государственным секретарем, не иначе.– А что такое? – спросил Бобби Джей. – Нервишки сдают? Жизнь – грязная, драная работа, но должен же и ее кто то делать.– Хватит трепаться, – и Полли спросила у Ника: – Вы подключили вашего, как его – Гарсиа?– Гомеса. Разумеется. В эту минуту его ребята, скорее всего, роются у Финистера бумажнике.– Не забудьте о списке фильмов, которые он брал напрокат. Помнишь, что эти свиньи сделали с бедным судьей Томасом?– Я уверен, – сказал Ник, – что Гомес О’Нил ничего не упустит.– Пустое дело. Они все теперь только вырезки смотрят. Или кто нибудь из подчиненных берет для них в прокате грязные фильмы. Фарисеи.– Он изображал плейбоя, когда был помоложе. И потоньше. Здорово пил. Один раз был остановлен за вождение в пьяном виде.– Ой, ради бога, – сказала Полли, – если можно, обойдись без этого. К тому же это древняя история. А ведь это он, лицемерный ублюдок, понизил в Вермонте допустимую норму содержания алкоголя в крови до 0,8. Вечно одно и то же. Только потому, что он когда то, нарезавшись, гонял по дорогам, теперь всякий, кто позволит себе два глотка шардонне, на полгода теряет права. Интересно, как они там выкручиваются в Вермонте? Такси вызывают?– Ты понимаешь, что следующие вы? – спросил Ник. – Если ему удастся посадить череп с костями на сигареты, через какое, по твоему, время он пожелает налепить его на скотч, вино и пиво?– Да на них уже места не осталось для наклеек, – с горечью сказала Полли.– Странно еще, что мы не предупреждаем людей, чтобы они не глотали бутылки.– Скоро нам всем каюк, – мрачно изрек Ник.– Уныние – смертный грех, – уведомил его Бобби Джей.– Вся наша продукция того и гляди переедет от кассы на полку с домашними ядами. ФБР считает, что я сам облепил себя никотиновыми пластырями. Разве я не вправе немножко поунывать?Полли накрыла его ладонь своей.– Давай соблюдать очередность.– Она права, – сказал Бобби Джей. – Существует только один способ съесть слона. Принимать его по чайной ложке.– Это что, одно из ваших деревенских хокку? Может, все таки вернемся к реальности?Бобби Джей наклонился поближе к Нику.– У нас есть друзья в доме, который построил Дж. Эдгар Гувер. Попробую нарыть там что нибудь.– Насчет моего расследования? Ну ну.– Ты еще удивишься. Наши с ними связи завязываются на стрельбище. А там всякие разговоры случаются.– Ладно, – вздохнул Ник, – тогда не забудь, попроси их арестовать побольше исламских фундаменталистов.– Видишь, – сказала Полли, – вот мы и сдвинулись с мертвой точки. Бобби Джей позаботится о твоих проблемах с ФБР. А тебе остается только придумать, как быть с Финистером. Должно же у него быть слабое место. Оно у каждого есть.– И что мне, по твоему, с ним делать? Объявить в выпуске новостей, что он смотрел «Студенточек в течке»?– Эй! – Полли потрясла его за плечо. – Куда подевался наш старый истребитель неопуританских драконов? Где человек, которого я знала когда то, – человек, способный встать посреди битком набитого зала и прокричать: «Между курением и болезнями нет никакой связи»?Ник взглянул на Полли, и его вдруг вновь потянуло к ней, как прежде. Но сейчас, когда он наполовину увяз в романе с Хизер и уж точно увяз с Дженнет, думать об этом было не время. А жаль. Они с Полли могли бы… ладно, во всяком случае она права. Ищешь работу полегче? Устройся рекламным агентом в «Красный Крест».Подошла официантка, чтобы рассказать, какой здесь нынче дежурный десерт. Новенькая. Берт еще не успел внушить ей, что у этого столика никогда, никогда не следует упоминать о дежурных блюдах.– У нас сегодня яблочный пирог, – распространялась она, – с мороженым или с вермонтским чеддером, очень вкусно.
– Ну с, – сказала Полли, когда от официантки удалось избавиться, – так что там за история произошла с волосами Фионы Фонтейн, а, Ник? Ник?
Нику казалось, что он сидит в герметичной камере, а ученые мужи наблюдают за ним с помощью телекамер. Он даже не видел на мониторе ни ведущего передачи, ни других приглашенных. Все, что у него было, это звуки да еще объективы, не мигая уставившиеся на него, подобно огромным циклопам людоедам со стеклянистыми, рыбьими глазами. Именно так предпочитал вести свое шоу Коппел: сам он сидел в одной студии, интервьюируемые – в других. Телевизионный эквивалент полупрозрачного зеркала, какие устанавливают в полицейских участках. Коппелу так было удобнее – не приходилось отвлекаться на жесты своих терзаемых подопечных, на их нервные корчи, а стало быть, и на жалость к ним. Только особо избранным гостям разрешалось, да и то изредка, посидеть рядом с Коппелом – к примеру (несколько месяцев спустя), опозорившемуся кандидату в президенты, который выбрал программу «Вечерней строкой» для того, чтобы попробовать объяснить, почему, господи боже, он променял свою державу на минет.– Тридцать секунд, – услышал в наушниках Ник. Он нервничал. Ему приходилось выступать в этой передаче и раньше, но никогда еще ставки не были так высоки. Он остро чувствовал, что за ним наблюдают, ощущал присутствие – по другую сторону объективов – Капитана, БР, Дженнет (сидевшей за несколько дверей отсюда, в артистической), Хизер, Лорна Латча, Джоя, гордящейся им матери (мой мальчик – главный представитель табачной индустрии), Джека Бейна и, может быть, даже Джеффа Мегалла, ожидающего, что Ник с треском провалится – в наказание за lese majeste, содержавшееся в отказе отведать прозрачной сырой рыбки.